Основатель софтверной компании Parallels, ещё десятка успешных компаний и венчурного фонда Runa Capital Сергей Белоусов рассказал «Часкору» о настоящем и порассуждал о будущем IT-индустрии, о венчурных инвестициях, шансах «ВКонтакте» против Facebook и государственном поисковике и Сколково.

Основатель софтверной компании Parallels, ещё десятка успешных компаний и венчурного фонда Runa Capital Сергей Белоусов рассказал «Часкору» о настоящем и порассуждал о будущем IT-индустрии, о венчурных инвестициях, шансах «ВКонтакте» против Facebook и государственном поисковике и Сколково.

Назад в будущее

— Сергей, ваша компания — один из мировых лидеров в облачном программировании с бодро растущим оборотом, который уже превышает $100 млн в год, вы привыкли заглядывать в будущее, прогнозировать. Можете нарисовать красивую футуристичную картинку о том, как изменятся окружающие нас гаджеты через 3 и, скажем, 10 лет.

 
— Думаю, что в ближайшие 3 года мало что поменяется: у очень большого процента населения будет смартфон с большим экраном, быстрым интернетом и видеосвязью. Причём количество смартфонов за это время значительно увеличится, например, раз в 10. Кроме этого, в ходу будут планшеты — для удобного просмотра видео, фото, чтения книг, мейлов, игр. И будет компьютер — стационарный или ноутбук. В перспективе трёх лет скорость сетей существенно не изменится, поэтому тяжелый контент, видео, игры — будут храниться на вашем девайсе, но синхронизироваться через интернет.

В 10-летней перспективе произойдет существенное ускорение сетей, у значительной доли населения будет доступ к сетям 4G, и поэтому большее количество лёгкого контента будет вам поставляться по интернету. Через десятилетие значительное количество людей будет обходиться вообще без собственного компьютера, отдав предпочтение смартфонам и планшетам.

Серьезно разовьются «облачные» услуги — и как доступ через интернет к мощным компьютерным ресурсам, и как механизм постоянного обновления софта. Это сейчас компании покупают отдельно железо, отдельно софт, отдельно нанимают людей, которые с этим справятся, отдельно покупают услуги по внедрению, модернизации и поддержке, а в будущем это будет рынок услуг, мы будем покупать удобный комплексный сервис, включающий в себя всё перечисленное.

— А какие сферы в IT-индустрии в разработке софта растут сейчас и будут расти, по вашим прогнозам, быстрее всего. И каковы будут темпы этого роста?

 
— Есть два типа IT-продуктов, которые значительно вырастут, — один связан с облачными вычислениями, второй — с софтом для мобильных устройств.

Не думаю, что рынок облачных вычислений будет расти фантастическими темпами, но на 30—50% в год будет, и расти будет стабильно, много лет подряд. Легко подсчитать, что если сейчас общий мировой рынок клауд-сорсинговых услуг и софта — порядка $30 млрд, то через 10 лет при среднегодовом росте в 30—50% он, соответственно, вырастет до объёмов от $500 млрд до $1,5 трлн. И в этом нет ничего сверхъестественного — уже сейчас весь мировой рынок IT — порядка $3—3,5 трлн.

— А есть ли у российских компаний шанс занять на общем рынке заметную долю?

 
— Общее количество софта, которое производится в России, продаётся в мире на сумму порядка $3—4 млрд долларов в год. А в США, скажем, на $200 млрд, поэтому до заметной доли рынка нам далеко. Но шанс создать компанию масштаба Google или MS у нас есть. Россия — одна из немногих стран мира, которая на это способна, но на это требуется время.

По моей оценке, у нас есть порядка 10 отличных IT-компаний, которые готовы к тому, чтобы мировой рынок оценил их более чем в миллиард долларов каждую. Я имею в виду разные варианты: через биржу, покупку этих компаний и прочее. И пусть сейчас это пока не так очевидно, но думаю, что в течение этого и следующего года некоторые из этого десятка компаний будут публично оценены. Хотя бы даже тот же «Касперский» или «Яндекс».

— Тем не менее самых заметных успехов в России добились компании, которые копировали или повторяли успешный западный опыт на нашей территории, пока западным компаниям наш рынок был не так интересен. А теперь, в долгосрочной перспективе, есть ли шансы у «Яндекса» против Google, у «ВКонтакте» против Facebook? И, например, у «Касперского» против более крупных мировых производителей антивирусного софта?

 
— «Касперский» — это совсем другая история, компания получает за пределами России порядка 90% оборота. У «Касперского» как раз очень хорошие шансы, его доля на международном рынке хоть и относительно небольшая, но она растёт и всегда росла, начиная с появления компании. При этом доля «Касперского», скорее всего, упала в России, но зато выросла в мире.

Ведущие национальные социальные сети потеснить тоже сложно. Впрочем, если посмотреть на Facebook, то ситуация с сильной местной социальной сетью, как в России, для них не первая. И есть прецеденты, когда Facebook в конечном итоге в нескольких странах конкуренцию выиграл.

Поисковые сервисы, которые направлены только на российский рынок и при этом имеют сильного международного конкурента, тоже имеют существенный недостаток. Я скептически отношусь к долгосрочным перспективам «Яндекса» без государственной протекции. У Google бесконечно много ресурсов, чтобы улучшать свой продукт. «Яндекс» при этом — очень хорошая компания, и я уверен, что и через 10 лет это будет однозначно прибыльная компания. Вопрос только в доле рынка.

— А вот, скажем, у китайского Baidu, на ваш взгляд, такая же ситуация, как у «Яндекса»?

 
— Другая — у Baidu огромный рынок, который определяется количеством людей, говорящих на китайском в процентном отношении от всего интернета. И этот процент солидный. Поэтому Baidu, принимая во внимание ещё и протекцию государства, имеет все шансы ещё долго держаться.

Русскоязычный интернет в мировом объёме занимает более скромное место, да и отношение нашей власти к «Яндексу» пока не понятно. Если бы наше государство открыто поддерживало ведущий отечественный поисковик, то, к примеру, могло бы обязать госслужащих, школьников, студентов по дефолту пользоваться «Яндексом». Это была бы протекция. Интерес государства тут очевидный — использование данных о запросах в «Яндексе» шатко-валко может контролироваться, Google — нет.

— Но сейчас активно муссируются слухи о создании государственного поисковика с бюджетом в $100 млн?

 
— Я думаю, что это неправда. Есть люди, которые пытаются лоббировать эту тему, чтобы на ней раскрутиться, но я считаю, что это только слухи. Сейчас нашим государством управляют люди с очень высоким IQ, и делать собственный поисковик с нуля они вряд ли станут.

Задать координаты

— Какова долгосрочная стратегия вашей компании?

 
— Закрепить позиции мирового лидера на рынке облачного программирования для провайдеров, которые предлагают услуги для малого бизнеса. Другая цель — это вырастить компанию с оборотом более $1 млрд.

— Получается, что со $100 млн годовой выручки и годовым ростом в 30—40% вы своей цели достигнете примерно через 6—7 лет? Вас устраивает ваша скорость роста?

 
— К сожалению, рынок облачных вычислений так устроен, что в нём очень быстрый рост невозможен. Для того чтобы мы росли, нужно, чтобы росли провайдеры. Провайдерам, чтобы расти, нужно привлекать клиентов, покупать оборудование. Это не взрывной, а постепенный процесс. И потом, стабильный рост в 30—40% в год для бизнеса — очень хороший показатель.

— А некую капитализацию в качестве цели ставите?

 
— Я слышал выступление руководителя одной из крупнейших IT-компаний России, он рассказал о своей цели: достичь капитализации компании в $2 млрд. Моё мнение, мерить капитализацией — это смешная цель. Потому что капитализация — субъективная вещь, которая зависит от множества факторов и её нельзя контролировать. А оборот объективен.

В 1999 году был такой стартап world.com — у него не было оборота, но капитализация была $2 млрд. Это было перед знаменитым крахом доткомов.

— Какие из ваших продуктов растут быстрее всего?

 
— У нас есть ключевой и сложный продукт, ориентированный на провайдеров, — Parallels Automation, он растёт быстро, существенно быстрее, чем на 50% в год. На удивление также очень быстро растёт наш самый известный продукт в масс-маркете — Parallels Desktop для Mac. Его рост сильно связан с ростом продаж «маков», плюс он растёт с опережением — мы отбираем долю рынка у конкурента.

— Вы бы хотели отойти от операционного управления вашей компанией?

 
— Это возможно. И если я когда-то это сделаю, то займусь венчурным фондом Runa Capital.

— Что должно произойти, чтобы вы перестали этим заниматься? Ведь большинство основателей, по крайней мере российских софтверных компаний, по-прежнему выступают и идейными лидерами и операционными директорами?

 
— Наверное, должно быть понятно, что так или иначе планируемых долгосрочных результатов с Parallels я добился. Если такое случится, я буду заниматься развитием технологии, стратегий, новыми направлениями деятельности в рамках Parallels. А операционным управлением будет заниматься профессиональный менеджмент.

Венчурный бизнес

— Сергей, как венчурный инвестор посоветуйте, куда прилагать силы молодым командам разработчиков — есть ли смысл разрабатывать софт, конкурирующий с крупными мировыми игроками, или же надо искать узкие незанятые ниши?

 
— Напрямую конкурировать с гигантами нет никакого смысла. Но IT — очень быстро развивающаяся область, это огромный поток, который постоянно перетекает, меняется. Бизнес как раз и состоит в том, чтобы эти меняющиеся волны поймать и подальше на них проплыть, нужно ловить потоки.

— И в какие потоки вы особенно охотно инвестируете?

 
— Мы с большим удовольствием смотрим на стартапы, занимающиеся мобильным софтом и облачными вычислениями, но мы рассматриваем любые проекты из области интернета и программного обеспечения.

— В России года 2—3 назад появилось множество венчурных фондов, которые объявили о своих грандиозных планах, однако у большинства заявленные бюджеты были не освоены — руководители жаловались на недостаток интересных проектов. Вы испытываете сейчас такой недостаток?

 
— У нас направленность на посевные инвестиции очень маленького размера — меньше полутора миллионов долларов. Типичные инвестиции в проект — от 50 до 500 тысяч долларов. И в таких проектах недостатка мы не испытываем — интересных проектов очень много. А вот недостаток действительно испытывают фонды, готовые вкладывать от 3 до 30 миллионов долларов, проектов под такие инвестиции существенно меньше. Runa Capital как раз готовит те самые компании, чтоб фонды зрелой стадии могли в них вкладываться.

— Вы что-то уже проинвестировали?

 
— Пока мы не объявляем об этом. Мы уже инвестировали, и не в один проект, а в самое ближайшее время закроем инвестиции ещё в несколько стартапов.

— На какой стадии развития проектов инвестируете?

 
— Мы инвестируем даже на стадии идеи или когда есть идея и неполная команда. У нас даже есть проект, который пришёл с не очень хорошей идеей, но с хорошей командой. Мы предложили им заниматься другой разработкой, что они сейчас и делают. Runa Capital не просто инвестирует деньги, мы мотивируем команды, в том числе делясь своими идеями.

Причём мы инвестируем не в российские компании, а именно в российские технологические команды. Нашу компанию — Parallels — также можно назвать компанией с российской технологической командой, но компания Parallels, безусловно, не российская компания. Мне вообще кажется, что перспективы Росcии связаны именно с российскими технологическими командами.

Родные просторы

— Сергей, вы упоминали в одном из интервью, что доля России в ваших продажах около 3%, да и начинали вы не в нашей стране. Как вы пришли к тому, что разработку вы сделали именно в России? Неужели держать разработку в России наиболее эффективно?

 
— Здесь я могу легче найти нужных мне людей. Россия неплохая страна, здесь есть люди. А тех, что в России не найти, мы привозим к нам или они работают в нашем R&D-центре в Сиэтле (сейчас таких 7 человек). В России — 350 разработчиков.

С точки зрения экономики сейчас разработка продукта в России стоит ненамного дешевле, чем в США. Разница в том, что в Америке дороже стоимость программиста, но программисты там в среднем более эффективны. США — это самый большой рынок потребления ПО. Поэтому людей, которые производят софт, там гораздо больше и больше выбор.

— В чём вы измеряете эффективность разработчиков?

 
— Есть много параметров, как её измерять, один из них — количество и стоимость человеко-часов на решение конкретной проблемы. Например, такой: запустить Windows-приложение на Mac.

— Комфортно ли вам вести бизнес в России? Жалобы есть?

 
— Конечно же, в США или Сингапуре вести бизнес проще. В России же технологическая компания сама должна нанимать для себя охрану, уборку, ремонт, питание в офисе. В России сложно пользоваться бизнес-сервисами — непонятно, каких использовать бухгалтеров или юристов. Нужно иметь штат водителей. Нам приходится заниматься в России всякого рода непрофильными активностями. Это всё усложняет ведение бизнеса здесь. Получается, что человек, который должен разбираться в мобильных приложениях, должен ещё и понимать в том, как кондиционировать офис.

В США не нужно беспокоиться об охране, потому что её предоставляют вместе с арендой, и о быте или о том, чтобы человек доехал из аэропорта до офиса. Есть бесконечное количество надёжных вариантов, компаний. Не нужно беспокоиться о температуре в здании, потому что за ней следит арендодатель. И вообще, не нужно даже искать здание, потому что их очень много.

Кроме того, в Россию мучительно сложно привозить зарубежных специалистов, сложно получить рабочую визу. В любой другой стране это просто.

Ещё сложно ввозить новое оборудование. К примеру, вышел новый чипсет Intel, и в рамках нашей технологии виртуализации нужно его поддерживать. Если мы в Америке, то мы можем получить этот чипсет моментально, а в России на его растаможивание может уйти 3 месяца, и наши инженеры должны получать удаленный доступ к чипсету, который находится в дата-центре в Германии.

— Вы являетесь партнёром фонда Almaz Capital, который тесно сотрудничает с проектом Сколково. Что может получиться из проекта Сколково, на ваш взгляд?

 
— Сколково — полезная инициатива, и если проект не ограничится только большой стройкой, то он увеличит конкурентоспособность российских компаний на мировом рынке. Хотя я считаю, что он уже принес пользу.

Представьте, какие ассоциации в голове у зарубежного инвестора, который собрался покупать акции, скажем, компании Kaspersky. Сейчас у него ассоциация такая: «Касперский — Россия — коррупция», а будет «Касперский — Россия — Сколково — инвестиции в технологии».

Сколково –—это позитивный пиар, идеология. И основная задача — изменение отношения людей к работе в этой области, к инвестициям в этой области. И это уже происходит. По пути в Москву я снова заехал на Селигер и вижу эти изменения: 3 года назад там были люди, которые хотели быть государственными деятелями и политиками. А сейчас там молодёжь, которая хочет делать технологические стартапы.

Это уже действует. А что будет дальше — посмотрим.

Беседовал Максим Кудеров, "Частный корреспондент"