Человек с оружием, которому дают власть, но не ограничивают контролем и строгой дисциплиной, в условиях военных действий рано или поздно превращается в мародера и разбойника. К сожалению, этот давно известный тезис получает подтверждение на востоке страны. Отдельные силовые подразделения, призванные защищать целостность государства и охранять правопорядок, своей деятельностью не только дискредитируют действующую власть, но и вызывают страх и ненависть у местного населения. Которое и без того не очень-то уважало официальный Киев.

ZN.UA уже рассказывало о Станице Луганской — крайней точке контролируемой Украиной территории на юге Луганской области. Поселок подвергается практически непрерывным обстрелам, в том числе из "Градов". Здесь повреждено и разрушено более половины жилых домов и социальных объектов. Местной милиции как таковой в Станице нет. Большинство сотрудников бывшего Станично-Луганского РОВД перешли на ту сторону линии размежевания и служат "ЛНР", а остальные уволились. В райцентре расположены опорные пункты вооруженных сил, добровольческих батальонов и несколько подразделений МВД из других регионов. Называть их не будем, однако отметим, что одно из подразделений (точнее, его предшественник в правовом смысле) раньше уже был расформирован профильным министерством за мародерство.

Главная функция МВД — охрана правопорядка — в Станице не выполняется. Ночных патрулирований здесь не проводят вообще, а уголовные правонарушения (кражи из магазинов, оставленных хозяевами домов) не расследуются, хотя заявлений о преступлениях — множество. В периоды боевого затишья силовики проверяют документы местных жителей и транзитных пассажиров, осматривают их транспорт (до подрыва на этой неделе моста через Северский Донец в Станице действовал один из пунктов пропуска между территориями, контролируемыми Украиной и "ЛНР").

Сразу после Нового года в Станице провели так называемую зачистку сепаратистов (по крайней мере так это мероприятие назвали сами силовики). Которая фактически превратилась в мародерство и погромы. Вооруженные автоматами люди в камуфляже, выбивая двери, врывались в частные жилища, проводили обыски (без санкции суда), "реквизировали" ценные вещи, унижали и избивали хозяев, угрожая им расстрелом. Вот лишь несколько фактов из той "зачистки", задокументированных официально:

— согласно заявлению гражданки В., силовики, разбив окна и выбив двери (хотя рядом находились хозяева с ключами, которые просили не уничтожать имущество), ворвались в дом и, угрожая расстрелом, забрали ценные вещи — наручные часы, серебряные украшения, мобильный телефон, ноутбук. Хозяев они унижали морально, говоря, что Станица Луганская — это не Украина;

— по заявлению гражданина С., военные избили его, требуя признаться в сепаратизме и терроризме. После чего двое суток продержали в подвале, забрали автомобиль, паспорт и деньги;

— согласно заявлению гражданина О. (работника райгосадминистрации!), силовики пытались провести проверку квартиры в его отсутствие. Узнав от соседки, что там живет работник РГА, один из военных расстрелял входные двери из автомата. Пули пробили двери и повредили в квартире холодильник и мебель;

— вооруженные автоматами люди, выбив двери, ворвались в офис управления оросительных систем (хотя рядом был сторож и предлагал открыть дверь ключами). Они выбили двери в служебные кабинеты и забрали компьютеры и личные вещи работников. После чего избили операторов котельной;

— по заявлению гражданина Ч., военные выбили в его жилище двери и окна, зашли внутрь и вынесли зимнюю одежду, одеяла, подушки, бензиновый генератор;

— согласно заявлению гражданки Л., вооруженные автоматами люди в камуфляже ворвались в ее жилище, угрожали расстрелом "по законам военного времени", избили мужа и даже стреляли в потолок. Без каких-либо объяснений они провели обыск и забрали компьютер и телефон;

— около восьми часов вечера военные задержали на блокпосту заведующего хозяйством районной больницы, который шел на работу, чтобы слить воду из системы отопления в связи с аварийным отключением электроэнергии (боевыми действиями были повреждены линии электропередачи). Заведующего хозяйством избили и вернули назад. В результате воду не слили, она замерзла, полопались трубы и 360 радиаторов. Система отопления, которую в больнице с огромным трудом восстановили и запустили всего за два дня до этого, выведена из строя и нуждается в полной замене. Восстановить ее не удалось и поныне...

Всего таких заявлений — несколько десятков. Однако большинство граждан, ощутивших на себе все "прелести" так называемой зачистки, описывать их письменно отказались, опасаясь за свою безопасность...

Считать такое поведение силовиков повсеместным — неправильно (это действительно не так), однако приведенные факты, даже если они единичные, сводят на нет весь позитив в отношениях между местным населением и теми, кто призван защищать его от боевиков. Реакцию, которую вызвала "зачистка" в Станице, красноречиво характеризует короткая запись в соцсети: "Я жительница Станицы Луганской, ненавижу Путина, против "ЛНР". Но, оказывается, я боялась не тех — надо бояться украинских военных, которые "поздравили" нас с Новым годом. Они прошлись по всем улицах Новой Кондрашевки, грабили, обижали, били людей. У моей дочери, которая воспитывает десятимесячного ребенка, выбили окно, забрали мужа, гнали его по поселку, били и оскорбляли, но, слава Богу, потом отпустили. Они забрали ноутбук и выпили сок, который нам дали как гуманитарную помощь. В поселке, который потихоньку начал верить в Украину, убили всю веру в будущее и справедливость..."

Главный вопрос сейчас — как должны действовать в такой ситуации власть и руководители правоохранительных органов? Ответ очевиден — реагировать немедленно и наказывать виновных строго, но справедливо. Возможно, с показательным судебным процессом. Только так можно добиться дисциплины и ответственного поведения силовиков. Замалчивать факты (которые и так хорошо известны, потому что вызвали огромный резонанс), делать вид, будто ничего не случилось, потому что война все спишет — это путь в тупик.

Хочется верить, что все будет в соответствии с законом. По приведенным заявлениям открыто уголовное производство, идет следствие. О его результатах ZN.UA сообщит дополнительно.

Зеркало недели

Первое заседание Верховной Рады VIII созыва состоялось. Спектакль удался. Главные герои справились со своими ролями весьма неплохо: президент Порошенко светился счастьем и оптимизмом на похоронах собственной мечты об абсолютной власти; премьер Яценюк, согласно образу вечного камикадзе, хмурил брови под грузом тяжелейших задач, стоящих перед экономикой, и ликовал в душе по поводу сохранения за собой должности главы исполнительной власти; а Владимир Гройсман, ни дня не работавший народным депутатом, прикидывался спикером.

Петр Алексеевич особо подчеркнул, что новый парламент начинает работу с самой короткой коалициады, самой короткой спикериады и самой короткой премьериады. Неопытному зрителю может показаться, что в новой Раде все короткое, кроме Довгого. На самом деле это не совсем так. Ни война, ни многочисленные жертвы и искалеченные судьбы, ни дистрофия системы госуправления, ни мышь, повесившаяся в закромах отечественных банков (включая НБУ), не заставили лидеров избранных партий выполнить президентское обещание о создании коалиции за два дня после выборов. А ведь у вышеупомянутого спектакля могло быть много сценариев.

Весь нижеследующий текст людям, уверовавшим, что Майдан изменил качество власти раз и навсегда, лучше не читать. Там не будет ничего о реформах — о них в высшем "терочном" кругу не говорили; не будет рассказа о попытках сторон пристыдить друг друга именем павших; не будет и следов от проб унять пышноцветущую коррупцию — только переделить. Это закономерно, когда избиратели приписывают актерам качества играемых ими героев, полагая, что Вячеслав Тихонов имел нордический характер, что Хью Лори, в отличие от участкового, вас точно бы вылечил, а Бенедикт Камбербэтч наверняка бы уже давно нашел бабки Януковича. Не просыпайтесь.

Для Петра Порошенко шоком оказались результаты народного волеизъявления 26 октября. Петр Алексеевич, с первого дня оглашения итогов президентских выборов рассчитывавший на собственное большинство в новой Раде и сформированное им же новое правительство, долго не мог переоосознать себя в новых реалиях. Поставленной цели он принес в жертву качество обороны страны, постмайданный запал миллионов граждан, надежду общества на неотвратимость наказания для преступных "папередников" и укрощение олигархов.

Президент был настолько уверен в своей победе на парламентских выборах, что как отказался брать Яценюка в список, так и распорядился не поднимать в электронных медиа тему коррупционных схем, работавших в постмайданном правительстве. Зачем почем зря злить западных пионервожатых, считающих премьера лучшим командиром звездочки? Но медленно спуститься с горы, назначить Гройсмана премьером и так же искренне обнять Арсения Петровича, как во время возложения к нему цветов в сессионном зале, президент не смог. Однако, это не значит, что не пытался: 26 октября стартовали почти четырехнедельные кулуарные терзания, предшествовавшие самой короткой коалициаде, самой короткой спикериаде и самой короткой премьериаде.

Порошенко не хотел видеть на посту премьера Арсения Яценюка. Завертелось колесо встреч с потенциальными членами коалиции, олигархами и советниками, которые в общении с ZN.UA настаивали, что в случае с президентом, говорящим о премьерстве лидера "Народного фронта", зубовный скрежет — не метафора.

Петр Порошенко осознавал, что через 6 месяцев после президентских выборов его тренд является нисходящим, яценюковский — восходящим, и поэтому видел в нем не просто главу ресурсной исполнительной власти, а политика с президентскими амбициями.

Часть консультантов президента подталкивала главу государства к тому, чтобы тот отдал Яценюку ответственность за всю экономику. Всю ответственность за экономику, которая, обрушившись, неизбежно станет надгробием восходящему тренду. Президенту предлагалось оставить за собой силовиков, правоохранителей, а, по большому счету — антикоррупционную функцию. В принципе, отвлекшись от игрищ, можно сказать, что эта схема была не так уж глупа. Экономика, включая Нацбанк, — в одних руках, силовая и антикоррупционная часть, включая МВД, — в других. Правительство, выделяющее средства, — смотрит за балансом в силовых органах, правоохранители следят за чистотой работы исполнительной власти. Это если говорить о государственных интересах.

Если же говорить об интересах негосударственных и на принятом в украинских властных кругах языке, то, да, поезда с деньгами оказались бы в распоряжении Арсения Яценюка, но касса, где выдавались бы билеты, — у Порошенко. Но ведь тоже теория. А практика, при нынешней Конституции, выглядит следующим образом: у премьера — деньги, рядом с деньгами — олигархи, рядом с олигархами — центральные телеканалы, а рядом с центральными телеканалами — власть. Что может противопоставить такой комбинации президент? Борьбу с коррупцией? Чем? Яремой? Прогнившей правоохранительной системой?

Несмотря на лучезарные улыбки президента премьеру, Генеральная прокуратура на каком-то этапе целевым образом начала интересоваться правительственными гешефтами. В частности, в одну из крупных государственных структур повадились с выемками следователи ГПУ. Тыкались-мыкались, работать мешали, а все — "в молоко". Утомленное руководство спросило: "Главным интересуетесь? Ищите здесь", — и ткнуло пальцем. Через две недели следователи вернулись и, облизываясь, с масляными глазками спросили: "А есть еще шо-то?"... Имеющий деньги, да перекупит... Конечно, ситуация может измениться, если президент у руля Антикоррупционного комитета или еще какого-то дамоклова органа поставит иностранца с репутацией. Правда, может оказаться так, что пока иностранец будет разбираться — все уже разберут.

Потерявший 60% рейтинга президент достаточно долго пребывал в алгоритме ранее поставленной цели и еще на прошлой неделе проводил консультации и взвешивал плюсы и минусы избежания премьерства Яценюка. Критическое состояние экономики, ответственность за которую глава государства должен был взять на себя, президента не очень смущало. Во-первых, потому что, как показали парламентские выборы, ответственность за все неприятности в стране народ, не вникая в конституционные тонкости, и так валит на президента, что, конечно же, несправедливо, но факт. А, во-вторых, как мы помним, Петр Алексеевич верит в свой гений и не сомневается в том, что с дополнительной нагрузкой в виде премьерства он бы отлично справился, как отлично справляется с Министерством иностранных дел, Министерством обороны, прокуратурой, Нацбанком, "Укроборонпромом" и даже директорством на предприятии "Зоря" — "Машпроект".

И голоса для броска Яценюка через бедро у Петра Алексеевича были. И кандидатура, способная прикинуться премьером, тоже была. И даже с олигархами, для которых в это голодное для экономики время ключевым стал вопрос: "Кто из них будет Крысоловом?", а это во многом зависело от того, кто будет премьер-министром, — глава государства тоже почти договорился. Не было только четкого понимания того, что делать с Яценюком на свободе: как наверняка не допустить развития перспектив конкурента. И пока Петр Алексеевич укладывал пазл с ответом на последний вопрос, приехал хмурый после празднования именин Байден, и Байден их рассудил: "Сейчас мне было видение... Галатею будут звать Лоренцией".

Сказать, что Арсений Петрович в своем стремлении к премьерству не рассчитывал на поддержку Запада и, в первую очередь, США, будет неправдой. Яценюк неглупый человек. У него быстрый, изворотливый ум. Просто он не государственный. Вы можете вспомнить реформы, проведенные Яценюком на посту министра экономики? А иностранных дел? А во главе Верховной Рады? Отсутствие реформ за восемь месяцев его правления экономикой страны, состояние которой вопиет о радикальных изменениях, — не моя придумка. Это констатация, озвученная нашими западными партнерами, а что еще важнее — донорами. Но в политике есть вещи важнее способности к государственным преобразованиям. Есть талант нравиться. И не только избирателям. Главное — старшим. По возрасту или по званию. Есть дети, которых родители одевают в белую рубашечку и черные шортики и ставят на стул рассказывать гостям отрывок из "Мцыри" или Жванецкого. "Ух, какая умница! Это же надо — такой маленький, а как взрослый!". А потом тебя замечают не только умиленные гости, а, например, Плужников, а потом — премьер Крыма Горбатов, а потом — Катерина Михайловна, а потом Виктория Нуланд. Малыш знает, как понравиться взрослым, как выказать уважение, как внимать советам, как казаться эхом. И вот они уже так к нему привыкли, что не замечают шалостей: он плохой премьер, но он — наш премьер.

Откровенно говоря, Арсения Яценюка некоторые конфиденты тоже отговаривали от поста премьера, напоминая об ошибке Юлии Тимошенко 2008 г., когда у нее была возможность в самом начале кризиса уйти в отставку и, не взяв на себя ответственность за экономическую пропасть, победить на президентских выборах. Арсения Петровича пытались убедить: Порошенко хочет себе все — отдай ему все, пусть выпустит конфеты "Золотая антилопа"... Но Яценюк отбросил эти предложения. Он — в тренде. У него — гон. У него — фарт. Это его время. Казалось бы, на Майдане освистали. Над "кулей в лоб" потешались. Тимошенко вышла из тюрьмы и из руководства "Батьківщиною" вытеснила. Резкое ухудшение качества жизни должно было вызвать, мягко говоря, недоверие избирателей. Реформы, которые нужно и можно было начинать с первого дня, провалены. Коррупция не просто цветет, а плодоносит. Порошенко выталкивает на холод чистополья из своего блока. И что в итоге? Первое место на выборах и результат, превысивший ожидания штаба с колес созданного "Народного фронта" в два раза! И к этому, еще два бонуса: Кремль считает Яценюка нежелательным для себя антироссийским премьером; Вашингтон, по той же причине, — своим.

Я забыла назвать причину всего этого? Слова. Если бы в Кремле была политика, а не психиатрия, то за громкой риторикой они смогли бы рассмотреть: кто вместе с партнером без единого выстрела отдал Крым; кто не отважился купировать онкологию Востока на ранней стадии; кто упустил пик общественных ожиданий для преобразований; а кроме того, кто выпустил пару десятков новоиспеченных граждан Российской Федерации с большим количеством украинских денег; кто завалил конституционную обязанность — материальное обеспечение армии? Но слова затмили дела, а точнее, преступную бездеятельность. Антироссийская риторика понравилась и взрослым-американцам. А история о Стене, которая консервирует проблемы, закрывает кровь и боль, маскирует свидетельства государственной несостоятельности, очень понравилась избирателям. Арсений Яценюк представляет вид, обладающий двумя политическими преимуществами — гибким умом и гибким позвоночником. Поэтому он не только премьер Кабмина, но и премьер театра.

За руль исполнительной власти находящийся на пике уверенности в себе лидер "Народного фронта" решил бороться с первого дня и победил. Думаю, Арсений Петрович отдавал себе отчет в сложной политико-экономической ситуации страны. Однако. Во-первых, за все время украинской независимости из обезьяньей ловушки смог вырваться лишь один премьер-министр: в 1993 г. лапку с добычей смог разжать только Леонид Кучма. Во-вторых, у премьера есть основания полагать, что Запад таки даст денег, как минимум, достаточных для того, чтобы удержать ситуацию в экономике, а как максимум — не пожалеть, что он остался на посту основного распорядителя ими. В-третьих, премьер-министр убежден, что сложный состав Верховной Рады, масштабные желания основных игроков и скудные возможности их удовлетворить в любой момент предоставят ему публичный повод встать со стула за минуту до включения рубильника.

В результате тридцатидневной коалициады, спикериады и премьериады мы получили смешанную модель управления потоками, а заодно и государством: Петр Порошенко не решился получить все, а также не смог пойти на четкое сепарирование зон ответственности. Яценюк не рискнул сделать шаг в сторону, но и не захотел принять на себя всю ответственность за экономику, отдав президенту в руки войну и борьбу с коррупцией. По итогам раздела они сплетутся в правительстве, как "мальчики-осьминоги", — у каждого по восемь рук и все из... партийных квот. И дело не в наличии партбилетов у будущих министров, не в фамилиях, а в разделе функций между их собственниками.

Объяснюсь только на одном примере. Дмитрия Шимкива, курирующего в президентском офисе реформы, прочат на пост министра экономики. Многим непонятно, почему это министерство до сих пор либо не упразднили, либо не объединили с Минфином и не сделали главным в правительстве. Но речь не об этом. Дмитрий Шимкив, когда не нервничает, очень милый собеседник. У него хорошее образование и приятная внешность. Он — продажник. Он продавал программное обеспечение. Он не создал софт. Он не создал "Майкрософт". Он даже не создал его представительство в Украине. Он всего лишь его возглавил. Кто сказал, что этот человек может заниматься генерацией системных реформ в стране? Пока мы видим лишь плоды компиляторства, разнокачественные отрывки ранее кем-то сгенерированных мыслей. Как он сможет управиться с махиной Минэкономики? Но квоты, лицензии, тендеры, дерегуляция — мощнейший инструментарий. Его тоже не хочет выпускать из рук президент? В хозяйстве все пригодится для хороших и разных дел. Но главное даже не это. Без подписей министра финансов, министра юстиции и министра экономики ни один документ не может быть вынесен на рассмотрение правительства. Заполнение клеточки министра экономики своим человеком дает президенту в руки стоп-кран от правительственного паровоза, своеобразное право вето. Им можно остановить глупость, преступление или неправильное распределение ресурсов.

Ни любви, ни доверия, ни единой цели у президента и премьера нет. Но есть необходимость делать вид, что они имеются. А это в условиях возрастающего аутсорсинга в управлении страной все же значимый дисциплинирующий момент. Кроме того, присутствует и фактор поддавливания снизу. Многие относятся к Коалиционному соглашению, по крайней мере, его смысловой части, как к потемкинскому домику, за которым спрятано истинное желание тяжеловесов: править, контролировать и конвертировать. На самом деле при всей эклектичности 70-страничного документа его существование обнадеживает. Не потому что кто-то будет его педантично выполнять, а потому что некоторые из депутатов, приложившихся к его написанию, искренне верят — так будет. И надеюсь, будут тормошить коллег по фракции, коллег по коалиции, коллег по правительству. Сейчас таких возмутителей спокойствия много. Не знаю, сколько их останется через пару месяцев. Кого-то выведут из игры соблазны. Ведь взятки не берут те, кому их не дают. А те, кому дают, — не всегда не берут. Кого-то используют втемную, как при подготовке закона о люстрации, которым одна олигархическая группа пыталась закрыть кадровый путь во власть другой олигархической группе, заключившей в Вене сейфовое соглашение с будущим президентом. Обязательно используют чью-то некомпетентность, ведь когда состоятельным кротам нужно провести закон через зал, никто не говорит: "А давайте примем закон, который поможет нам украсть миллиарды, и в результате где-то из-за отсутствия оборудования не откачают недоношенных детей, кто-то сгорит заживо из-за формы, на 80% состоящей из синтетики, а пенсионеры будут продолжать раз в месяц покупать полкило мяса". Говорят по-другому: "Давайте примем закон о поддержке отечественного топливно-энергетического комплекса в условиях военной агрессии".

К этому нужно привыкнуть, в этом нужно разобраться, научиться читать законы, видеть ловушки и форточки, вычислять коррупционные риски и механизмы их обеспечения. Нужно понять, что законом о снятии депутатской неприкосновенности или о государственном финансировании партий всех проблем не решить. Главные коррупционеры уже давно не сидят в парламенте. А партии, за исключением одной — "Батьківщини", вообще в парламент не проходят. Нужно научиться быть самокритичными, попробовать допустить мысль, что ты знаешь еще не все, что ты разбираешься еще не во всем, что не каждая кухарка, не каждый эксперт или гражданский активист могут быть эффективными министрами, руководителями центральных органов исполнительной власти или хорошими законодателями. На это уйдет время. А его нет.

Рефинанс выдается под залог... крымской собственности. В энергетической сфере откат при закупке оборудования — до 40%. "Повышенные" рентные платежи дают в результате их плательщикам два миллиарда гривен экономии. Курс убивает средний класс, пополняющий ряды и без того многочисленного люмпена. А автомат в Харькове можно купить уже менее чем за 100 долларов.

Перед страной стоят архиважные и архитяжелые задачи. Угроза исчезновения государства — не миф и не бред. И, как всегда, главная опасность — внутри. Пусть кто-то бьется о бетон в страусиной попытке не знать и не видеть закулисье: "Все, кто критикует власть в такое тяжелое время, — агенты Путина. Дайте им возможность поработать, показать себя".

Поработали. Мы увидели. И четко понимаем, что давать им возможность работать так, как они делали это на протяжении девяти месяцев — преступление. Закрывать глаза — предательство. Верить в то, что во всем виноват только Путин, — гражданское слабоумие. Надеяться на то, что Запад заставит провести все необходимые реформы, — инфантилизм.

Знать, вычищать, предлагать, требовать, добиваться — вот задача младооппозиции, которая неизбежно сформируется в недрах конъюнктурного трехсотенного большинства, в состав которого входят несколько десятков людей, лояльных к Фирташу и Коломойскому; полторы сотни бизнесменов от схем и бюджета. Соберитесь, ребята. Вы и остатки журналистики и третьего сектора, ослабленных вашим же походом во власть, — пока единственная плотина между нынешней угрожающей ситуацией и хаосом... нет, не третьего Майдана, а кровавого бунта, не разбирающего ни флагов, ни биографий, а только стремящегося к реализации социальной справедливости в виде мести и резкого сокращения разрыва между богатыми и бедными. Зрелища — это хорошо, но когда выключен телевизор — нужен хлеб.

А еще нужна надежда. Разумеется, меня кто-то упрекнет: мол, откуда ей взяться после всего вышеописанного закулисья. Но у меня она есть. Нерациональная, смешная. Иллюстрация к этому материалу — работа нашей 10-летней дочери. Аня вылепила ее из пластилина для школьной ярмарки, проводимой в поддержку воинов АТО.

Знаете, как она называется? "Завтра Украины".

Юлия Мостовая, Зеркало недели

Заседание Совета национальной безопасности, созванное 4 ноября по инициативе президента, было, по словам некоторых из его участников, не вполне типичным. Во-первых (поверим на слово нашим информантам), оно отличалось минимальным формализмом: повестка дня корректировалась в ходе обсуждения, а варианты решения насущных проблем отличались от заранее подготовленных. Во-вторых, и глава государства, и руководитель правительства, говоря о перспективах войны на Востоке, практически не скрывали своей нервозности. Которая, вопреки ожиданиям (и, слава Богу) не переросла в выяснение отношений между крестными отцами будущей коалиции, пока так и не поделившими портфели.

Один из очевидцев поделился собственными субъективными ощущениями: "Такое впечатление, что только сейчас они осознали: эта война надолго, она будет еще более изнурительной и еще более непредсказуемой, чем казалось до сих пор. Почему только сейчас? Наверное, потому, что мысли обоих были заняты, в первую очередь, выборами. И потом, сохранялась слабая надежда (прежде всего, это касается президента), что удастся более или менее внятно договориться с Путиным. По отдельным фразам можно было судить — иллюзий почти не осталось..."

Очень хотелось, чтобы наш собеседник не выдавал желаемое за действительное. Что два первых лица государства, выдохнув после избирательной кампании и отвлекшись от увлекательного состязания за поствыборную добычу, наконец-то реально озаботились безопасностью государства. Осознали войну во всей ее грубой зримости. Что игры в короткий "плохой мир" закончились. Что начнется подготовка к затяжной скверной войне. Что привычно обильное употребление словосочетаний "мирный процесс" и "приверженность миру" в последних заявлениях Верховного Главнокомандующего — уже только ритуал. Дай Бог. Поскольку лишь крайне наивный человек способен поверить в то, что добиться мира в борьбе с таким противником возможно без применения силы.

Примечательная деталь. Вскоре после завершения заседания Совбеза был обнародован президентский указ, вводящий в действие решения СНБОУ. Тех, кто поспешил порадоваться подобной оперативности власти, ждало разочарование. Указ был датирован 3 ноября (то есть формально был издан за сутки до заседания Совета). И вводил в действие решения Совбеза от... 12 сентября. Почему глава государства, фактически находящегося в состоянии войны, без малого два месяца тянул с внедрением целого ряда важных инициатив? Многие из которых не худо было бы начать воплощать в жизнь еще летом...

Отчего так? Скорее всего, причина затяжки проста. Сентябрьское заседание Совбеза состоялось после оглашения текста Минского протокола (5 сентября), до принятия Закона "Об особом порядке местного самоуправления в отдельных регионах Донецкой и Луганской областей" (16 сентября) и подписания Минского меморандума (19 сентября). Очевидно, перечень мер, направленных на укрепление национальной безопасности, отложили в сторону в надежде на то, что прибегать к этим мерам не придется. Что мешало, стремясь к вожделенному миру, готовиться к новому витку войны? Боязнь спугнуть противника.

Официальный Киев остро нуждался хотя бы в относительном затишье, необходимом для проведения парламентских выборов. Формально передышка нужна была еще и для наведения порядка в сфере обороны и безопасности. Но в этом случае сентябрьское решение Совбеза как раз и следовало немедленно запустить в работу. Время было потеряно. Неофициальная информация о ходе заседания СНБОУ 4 ноября это предположение подтверждает. То, что официально именовалось перемирием, требовалось президенту, в первую очередь, для успешного проведения парламентской кампании. А это делало невозможными любые резкие движения, любое бряцание оружием. Пускай, даже условное. На бумаге.

На что рассчитывал президент? Скорее всего, на консервацию конфликта. Источники в окружении главы государства утверждали, что после Иловайска Порошенко всерьез опасался дальнейшего продвижения противника вглубь нашей территории. Игнорируя замечания о том, что к "длинной" войне Путин не готов. Ибо она связана с гораздо более существенными затратами (нежелательными в условиях санкций); чревата новыми масштабными потерями (скрывать которые становится все труднее); способна спровоцировать резкую реакцию медленно, но неотвратимо теряющего терпение Запада; в конце концов требует гораздо больших людских ресурсов, необходимых для удержания коммуникаций и территорий с далеко не всегда лояльным населением. Петр Алексеевич нуждался в перемирии. В чем предположительно состояла суть плана, якобы предложенного Путиным Порошенко?

Киев отказывался от применения силы. Линия фронта превращалась в демаркационную линию, фактически — в новую административную границу. Ее неприкосновенность должна была соблюдаться обеими сторонами до конца выборов. Решение вопроса о возможном обмене территориями откладывалось до окончания выборов в Раду. Сепаратисты позволяли провести парламентские выборы, по крайней мере, в части округов, расположенных в вотчине так называемых днр и лнр. Соглашались на проведение декабрьских выборов в местные Советы под эгидой Киева на "своей" земле. И гарантировали непроведение собственных выборов, или, по крайней мере, воздерживались от их проведения до конца этого года. Россияне должны были выступать гарантами соблюдения сепаратистами договоренностей.

Трудно сказать, насколько эта версия соответствует действительности. Но, по сути, именно эта схема нашла свое отражение в пресловутом законе "Об особом порядке...", принятом с явным нарушением законодательства. Законе, в котором Киев взял на себя неприлично много недопустимых обязательств. Если вспомнить, что речь шла об обязательствах законной власти перед теми, кого она называла террористами. В какие красивые формулировки это не упаковывай...

По большому счету, подобный вариант должен был устраивать всех. Киев получал спокойствие на фронте, а также некую иллюзию контроля над территорией. Москва получала узаконенную пятую колонну в Киеве и сохраняла фактический контроль над удельными сепаратистскими княжествами. Сами сепаратисты (имитируя соблюдение ряда условий, формально выдвинутых Киевом) получали амнистию, гарантированное бюджетное финансирование, своих ставленников в Раде и свою местную власть, при этом имеющую мандат от Киева. Запад получал вожделенную консервацию конфликта и повод посадить Москву и Киев за стол газовых переговоров, в локальном успехе которых он был заинтересован не меньше Банковой и Кремля. Ибо осязаемой альтернативы российскому газу и украинской трубе пока никто не придумал.

Маленькая деталь. Киев этот план должен был устраивать меньше всего. Ибо он нисколько не приближал власть к решению проблемы восстановления государственного контроля над мятежными территориями. Более того — ее усложнял. Участие представителей "днр" и "лнр" в минских переговорах косвенно придавало незаконным формированиям желанную для них субъектность. Принятие закона "Об особом порядке..." опосредованно эту субъектность подтверждало. Готовность идти на уступки усиливала тех, кто привык признавать только силу. Обязательство финансировать территории, находящиеся под контролем сепаратистов, тяжким бременем ложилось на и без того нищий бюджет. Но логика наших властей, скорее всего, была традиционной — вначале пауза, выборы, а там — поглядим. Смотрим.

Все вроде бы выглядело логичным. (Для тех, кто меряет мир схемами). Но реальность бывает жесткой. И все пошло не так. Для начала выяснилось, что "с той стороны" никто режим неприкосновенности "границы" соблюдать не собирается. Атаки на Донецкий аэропорт обрушились с новой силой; до крайности обострилась ситуация в районе Дебальцево; пользуясь нашей "договорной" беспомощностью, формирования боевиков и российские военные снесли 32-й блокпост и углубились на 10 км. Никто проведение парламентских выборов на территории "днр" и "лнр" не обеспечил, никто местных выборов под эгидой Киева проводить не намерен. И от собственных, потешных, но, тем не менее, сделавших незаконную власть легитимной в глазах части местного населения,сепаратисты, с подачи Москвы, не отказались.

Кремль сколько угодно может списывать квазивыборы на строптивость местных начальников. Но любому понятно, кто истинный хозяин положения. Начал артачиться "Бес" — и нет "Беса". Во всяком случае, в Горловке нет. А, может быть, и среди живых.

Киев рассчитывал, что мятежные территории на неопределенное время превратятся в затухший очаг дестабилизации. Москва дала понять, что огонь конфронтации угасать не должен. Этот костер никогда не насытится. Пока не сожрет все вокруг. Или пока его не потушат.

Киев должен быть признателен Путину за освобождение, по крайней мере, от части ненужных обязательств, а также избавление от ненужных иллюзий. Надеемся, окончательно. Надеемся, что уполномоченные лица, ведущие возобновленные переговоры с россиянами об уточнении "демаркационной линии" и "совместном контроле" над границей (в частности, в пунктах Куйбышево-Дьяково, Донецк-Изварино и Матвеев Курган-Успенка) не верят в силу достигаемых договоренностей.

Петр Алексеевич должен окончательно выйти из роли теоретического создателя и войти в роль практичного Главковерха. Пора.

Реальность жестока. Украина фактически стала отправной точкой третьей мировой. Этого словосочетания Запад не хочет употреблять с таким же упорством, с каким наша власть не хочет называть АТО войной. Для Москвы, Вашингтона, Берлина, Лондона, Парижа, Брюсселя et cetera наша земля превратилась в арену увлекательной, сложной, геополитической игры. А для нас, с февраля — в поле боя.

Как воевать будем? Этот вопрос власти предержащие активно обсуждали на этой неделе. На Совбезе, до него и после него. В разном формате и с разной степенью эффективности. Остановимся на основных темах.

Первое. Условный план повышения обороноспособности рассчитан до весны. Существует устойчивое предположение, что до весны Россия от активных военных действий, по целому ряду причин, воздержится. Подготовленные россиянами боевики (центры подготовки уже переносятся на территорию "днр" и "лнр", профильных инструкторов завозят пачками), поддерживаемые тактическими группами ВС РФ будут держать в напряжении наших силовиков, но полномасштабных операций Москва пока проводить не будет. Возможно. Вопрос в том, что считать условной весной. Одни эксперты говорят об апреле, другие — о феврале. Кроме того, ощущение, что у нас есть время, не должно расслаблять. Надеяться на лучшее — готовиться к худшему. Золотое правило.

Второе. Пора навести порядок с координацией работы разведок. Работу Игоря Смешко в роли куратора оценивают по-разному. Но многих удивило, что выступая на Совбезе, теме добровольческих батальонов, анализу их грехов и степени исходящей от них угрозы он уделил несколько больше времени, чем того требовала ситуация. Да, к ним накопилось большое количество вопросов, их полноценная интеграция в систему нацбезопасности крайне необходима. Не нам судить, но, учитывая ситуацию, для главы Комитета по вопросам разведки приоритетом должна быть внешняя разведка, а не внутренняя контрразведка. Кроме того, ряд источников смущают серьезные расхождения в данных, предоставляемых различными разведструктурами. Это существенно усложняет оценку рисков и планирование.

Третье. В сотый (если не в тысячный) раз поднята тема информационной безопасности и пропагандистского обеспечения. Уровень соответствующих исполнителей неудовлетворительный. Пробелы очевидны. Недостаток оперативной информации, отсутствие необходимой "картинки" (реальное видео появляется благодаря инициативе отдельных каналов и отдельных съемочных групп вопреки косности военных чинов, живущих по советским инструкциям), отсутствие должной работы в социальных сетях. Список можно продолжить. Обещают подвижки. Ждем.

Четвертое. Решение об анализе мобилизационной работы принято в сентябре, запущено только сейчас, когда будет реализовано — вопрос. Еще один вопрос — всеобщий призыв. Решение о его возобновлении окончательно не принято дабы не раздражать общественность. Но вопрос доукомплектации частей стоит остро.

Пятое. Отчасти, тоже кадровый вопрос. Батальоны. То, что там не все ангелы — очевидно. То, что, как минимум, в некоторых из них не мешало бы наладить дисциплину — столь же очевидно. То, что эти части и подразделения пытаются использовать в сугубо политических целях — доказали последние выборы, когда крепких парней с оружием массово использовали кандидаты, их покровители и партии. Но не стоит забывать о том, что не будь этих структур, сформированных мотивированными людьми, "демаркационная линия" могла проходить не там, где проходит сейчас.

Судя по всему, президент все еще рассматривает батальоны в их нынешнем виде не столько элементом системы безопасности, сколько фактором внутриполитической угрозы. Доклад Смешко и публичное выяснение отношений (как утверждают источники) между Порошенко и Аваковым по поводу судьбы тербатов и спецбатов еще более политизировало проблему.

Будущее этих отрядов пока не определено. Идея расформировать их и влить всех готовых и желающих в состав ВСУ нравится не всем. Включая командиров, многие из которых уже обрели депутатский статус. Идея формального переподчинения всех батов армии смущает тех, кто сомневается в скором полноценном реформировании Вооруженных Сил. И в том, что Полторак обладает необходимой инициативой и доверием Главковерха. И в том, что Полторак надолго останется на посту министра. Идея развертывания батов в полки и бригады под "крышей" МВД и Нацгвардии не нравится противникам формирования полицейского государства ("Зачем нам столько полицейских частей? Не лучше ли на их базе формировать армейские разведроты, разведбаты, штурмовые и диверсионные группы, а не спецотряды по зачистке и добровольные народные дружины обороны блокпостов и избирательных участков?). Ну, и, понятно, не нравится Петру Алексеевичу. По, крайней мере, пока он не отвоевал для себя пост министра внутренних дел. "Коалициада", — куда от нее, проклятой, деться?

По-прежнему остро стоит вопрос о создании мозгового центра будущих преобразований в сфере национальной безопасности и обороны. По логике, эту роль должен исполнять СНБОУ. Однако, он, вполне очевидно, не загружен необходимой работой, его наработки не используются в полной мере, и, самое главное, орган до сих пор "сирота". Должность секретаря Совбеза остается вакантной. По неофициальной информации, этот пост "зарезервирован" для Александра Турчинова на тот случай, если "Народный Фронт согласится "отдать" президенту пост министра внутренних дел.

Шестое. Вопрос дисциплины в силовых структурах стоит особенно остро. Перечислять все разновидности прегрешений, позволяемых себе бойцами (от тербатов до регулярных армейских частей), не стоит — об этом пишут и говорят достаточно много. О масштабах судить трудно. Можно предположить лишь, что проблема насущная. Восстановление института военных прокуроров себя не вполне оправдало. Во многом потому, что (по сведениям источников) эта структура несколько увлеклась сбором компромата на отдельных лиц в ущерб кропотливой работе по восстановлению законности.

Необходимость возвращения к проверенным инструментам противодействия любым видам "неуставняка" — от гауптвахты до дисциплинарных батальонов, очевидно, назрела. Но. Введение карательных мер будет оправдано только тогда, когда командиры будут примерами и авторитетами. Когда бойцы не будут спать на земле, воевать в допотопных касках, получать цинки с ржавыми патронами не того калибра, питаться с руки волонтеров, идти в разведку с мобилками (ввиду отсутствия раций) и вместо ожидаемого подкрепления получать команду "Держаться!"

В противном случае получим бунты — на передовой и в тылу. Стихийные и спровоцированные. И, в связи с этим...

...Седьмое. Вызывает обеспокоенность активная подрывная деятельность противника в целом ряде регионов. От Одессы до Ужгорода. От Харькова до Киева. Не будем заниматься подсчетом, сколько сообщений спецслужб о "раскрытии" и "пресечении" являются фейковыми. Обратим внимание на то, что социология демонстрирует опасные тенденции. Слава Богу, на это обратили внимание. И высокие начальники уже вроде бы этим озаботились. Мало разговоров, о том, что нельзя "раскачивать столицу". Было бы неплохо что-то делать. Марш нацгвардейцев показал, что "раскачивать" проще чем кажется. А это была только "проба пера".

Восьмое. Лучший (и, вдобавок, полезный) способ избавить от ненужных мыслей — занять руки. В президентском указе от 3 ноября сказано много важного и полезного об ОПК и оборонном заказе. Кричать хочется. Решение принято в сентябре. Указ — сейчас. На фронте не хватает техники, заводы (в том же проблемном Харькове, например) не загружены работой. Запустим — воины получат технику, люди — зарплату. Меньше потерь на передовой, меньше потенциальных недовольных в тылу. Что, — нужен специальный аналитический центр, чтобы это понять? Средств не хватает? Не будем кормить своих тыловиков — будем кормить чужих фронтовиков. Математика простая.

Девятое. Еще немного о средствах. Решение не тратить и без того скудные бюджетные средства на де-факто оккупированные территории — по-своему жестокое, но совершенно правильное. Правильное, но отчасти запоздалое. Верное, но не выверенное. Месседж об отказе Киева финансировать неподконтрольные земли должен был сопровождаться другим, не менее, а, возможно, и более важным месседжем — о расширении помощи освобожденным территориям. Итоги выборов показали, что значительная часть населения Киеву по-прежнему не верит. И что удивительного? Организация помощи пострадавшим, вынужденным переселенцам — отвратительная. Для того, чтобы изменить ситуацию, нужны не столько деньги, сколько мозги. И сердце. Воевать за людей сложнее, чем за территории.

Десятое. Последнее. Выборы (слава Богу) закончились. Власть может позволить себе забыть об электорате и вспомнить о людях. И время от времени обращаться к семьям погибших. К воинам. К волонтерам. К раненым. К населению освобожденных территорий. К населению оккупированных территорий. К украинцам Крыма. С четкими адресными посылами. Не к абстрактному населению, а конкретным людям. С нужными словами. Чтобы они знали, что о них помнят. Что их ценят. Что они — свои.

Невозможно "почути кожного". Но каждый должен услышать обращение к себе.

И поверить услышанному. Иначе успехи в виртуальных кабинетных играх никогда не станут победой в реальной войне. За территории, умы, сердца. За страну. Которая уже показала, что она — не игрушечная. И за нее пролита самая, что ни на есть настоящая кровь.

Сергей Рахманин, Зеркало недели

Рачительно подсчитывая перед холодной зимой кубометры газа и кучки угля, украинская власть забывает о колоссальном источнике энергии, находящемся рядом, — о Петре Алексеевиче Порошенко. Если бы его энергию, да в провода, то сияющая Бельгия показалась бы Тмутараканью. Президент напоминает сгусток энергии инопланетного происхождения, который чуть не разнес в прах офис "Людей в черном": он влетает в европейские окна, вылетает из российских дверей, мечется по американской посудной лавке. Он освобождает города ради прямого включения с места; материализуется на открывающейся судостроительной верфи Вадатурского за день до запланированного туда же визита премьер-министра; шампурит испуганных олигархов избирательным списком; читает Фейсбук и комменты; проводит массу открытых и закрытых встреч, а также периодически взывает к народу своему с горы Печерской. И даже успевает инспектировать чистоту раздевалок фитнесс-клуба "5 элемент".

Уследить, понять логику действий мегаэнергичного президента удается далеко не всем. Особенно тем, кто привык задаваться вопросами и находить ее, опираясь на задекларированные принципы. Сложно. На политическом рентгене Петра Алексеевича нет костей. Казалось бы, никакой логикой нельзя объяснить, почему выступление президента Украины в Конгрессе не похоже по смыслу и тональности на интервью, данное по возвращении рейтинговым каналам так же, как на циферблате полдень не похож на полшестого...

Почему первые сто дней президента Порошенко так напоминают стодневку президента Януковича? Петр Алексеевич зашел в кабинет на Банковой без единого содержательного законопроекта; он назначил на доступные должности в большинстве своем не самых компетентных, но всегда управляемых людей; вместо Харьковских соглашений Януковича, он породил Минские договоренности с тем же Путиным; вместо четкости и прозрачности целей представил ножницы между декларациями и реальными делами, — ведь его проект децентрализации власти во многом обогащает президентские возможности по управлению страной; его риторику в отношении судов корректирует практическая работа "на местах" Давида Жвании и Сергея Кивалова; призывам к люстрации противоречат кадровые указы, поднимающие на Олимп ярких представителей молодой команды Черновецкого и старой команды Януковича; а заявления о выборах, как лучшем методе люстрации, выхолащиваются иезуитскими, да простит меня Орден, технологиями ручного управления ЦИК по регистрации и расчисткой округов под согласованных самовыдвиженцев с душком. Отследить все несоответствия, маневры и комбинации не удается никому. Особенно в условиях, когда ложа прессы обвалилась в сессионный зал ВР.

Справедливости ради нужно сказать, что есть, разумеется, отличия между президентом Порошенко и президентом Януковичем. Во-первых, Петр Алексеевич не собирается украсть всю страну. Во-вторых, назначение на доступные президенту, в рамках действующей Конституции, посты партнеров по бизнесу, менеджеров "Богдана", "Рошена" и личной системы автодилерства, личных банкиров и управляемых бравых ментов и ментов-"тихушников" объясняется не всезатмевающим желанием инкассировать вверенные им отрасли, а главным образом верой в свой гений. Все назначенцы Порошенко — это удлинители рук лучшего дипломата, лучшего военного стратега, лучшего банкира, лучшего прокурора. Президент искренен в абсолютной убежденности в собственной полигениальности. И эта убежденность, несомненно, со временем будет осознана политическим классом как угроза национальной безопасности. А третье отличие Петра Порошенко от Виктора Януковича состоит в том, что он — талантливейший публичный коммуникатор и теневой абсорбент. Как Тимошенко в лучшие времена. Для Петра Алексеевича публичное общение — это конек, это кайф, это то, что он умеет делать лучше всего, и уж точно не инфекция столбняка. Многих, очень многих, это очаровывает и запутывает.

А вот Петр Алексеевич совершенно четко знает, чего он хочет. На самом деле ключ к пониманию создаваемого им хаоса взаимоисключающих заявлений, имитаций и реальных поступков, деклараций и настоящих целей лежит в изначальном плане — монополизации власти.

Огрызок полномочий, доставшийся действующему президенту от возобновленной Конституции 2004 г., — не искомый приз. Президенту нужна Большая Власть. ZN.UA уже писало о том, что ряд судей Конституционного суда сигнализировал редакции о зондаже, проводимом доверенными лицами президента в отношении возможности отмены Конституции 2004 г. и восстановлении Конституции 1996 г., дающей действующему президенту полномочия Кучмы и Януковича де-юре. И, между прочим, многие конституционалисты считают, что основания для этого есть. Однако, президент пока решил пойти другим путем.

Путь понятен: объявление досрочных парламентских выборов — формирование президентской политической силой большинства — формирование этим большинством президентского правительства — возвращение де-факто президентских возможностей, предоставляемых Конституцией 1996 г. (без тягомотного внесения изменений в Основной закон) — получение Петром Порошенко ключей от всех сейфов и всех дверей в стране. Вот этой задаче и была подчинена вся государственная политика. Все это время Петр Алексеевич мобилизовал не страну, не народ, не армию, а электорат. Он старался понравиться всем, угодить всем, обаять всех. А потом-таки нащупал технологию разнишевания электората.

Президент прав — лекала старых разломов уже не столь актуальны для Украины. НАТО, язык, Восток—Запад — не главные электоральные водоразделы страны. Вместе с политтехнологом Игорем Грынивым они технологично разделили избирателей и политиков на партию войны и партию мира.

Нет, не на "Партию свободы и достоинства", о которой президент говорил в Конгрессе, и "Партию малодушных соглашателей". А именно на партии войны и мира. Политическая технология искусственно разделила избирателей на козаков и гречкосеев. В приблизительной пропорции — 40 на 60. Подобная пропорция продиктована не только многовековым истреблением первых и культивированием вторых. Она возделывалась и удобрялась осознанно почти четыре месяца. Ради связки ключей.

Впрочем, мне могут возразить те, кто считает, что Петру Порошенко новая и большая власть нужна для проведения реформ. Возможно. Петр Алексеевич полон сюрпризов. Однако до сего момента он не дал повода для уверенности в этом. Разве при регистрации кандидатом в президенты нынешний лидер Украины не знал, что его рейтинг недостижим и не мог за это время подготовить пару-тройку реформаторских законопроектов, чтобы с первых дней внести их в парламент? Парламент, замечу, перепуганный и готовый голосовать за все. А если не готовый, то зачем генпрокурор — президентское "средство производства"? А если не средство производства, то почему до сих пор парламент не проголосовал закон о реформе прокуратуры? Война помешала эту реформу провести — принять отложенный Януковичем закон, согласованный со всеми европейскими инстанциями? Новый закон о выборах тоже война помешала принять?

Что вообще означает это выражение — "война помешала"? Войной не могут заниматься все. В любой системе власти существует разделение труда. И когда одни сдают границу, другие лично освобождают населенные пункты, из которых еще утром ушли террористы, а третьи — "трут" с Сурковым, то это не означает, что в лавке не осталось людей способных инициировать необходимые законопроекты и проекты указов. Тем более, положа руку на сердце, можно смело сказать: все не только украдено, но и придумано до Вас. В наличии нынешней власти — россыпи идей, зачастую формализованных, сгенерированных группами интеллектуалов как в гражданском секторе, так и под крышей предыдущей власти, так и не воспользовавшейся представленными наработками.

О реформах заговорили громко, но невнятно только сейчас. Хотя нет. Заговорили раньше. Смешно: президент Украины создал комитет по реформам и решил в парламентско-президентской республике его возглавить. На первое заседание пригласил правительство, выразившее нежелание сидеть и покорно конспектировать Петра Алексеевича. Премьер-министр Яценюк, оперативно поставив министерствам задачу представить в кратчайшие сроки виденье реформ в отраслях, сгреб это "письмо жителей Простоквашино", рассмотрел на Кабмине и даже по итогам вбросил в парламентский зал ряд сырых законопроектов. Но тут, по странной случайности, не хватило голосов для включения реформаторских законов Яценюка в повестку дня. Наверное, премьер обиделся. Зато Турчинов — нет: президентский проект о создании Антикоррупционного бюро был провален в первом чтении и даже не отправлен на первое повторное, что делает невозможным требование президента проголосовать его на этой сессии 14 октября.

Сорвавший аплодисменты в Конгрессе и в ряде других инстанций, президент отправил Арсения Петровича блистать в полупустом зале Генеральной ассамблеи ООН. Сам же президент, в отсутствие премьера, презентовал "Стратегию реформ-2020", что не помешало премьеру презентовать в Америке Программу возрождения Украины. Теперь не ясно, кто из них квач. :(

Чем вызвана реформаторская активность "голубей" и "ястребов", а на самом деле — просто двух бизнесменов? Затишьем на фронте? Так о разделении труда внутри властных структур мы уже вспоминали. Выборами? Хотелось бы, конечно, верить в то, что Петр Алексеевич прав, когда говорит, что народ Украины устал от популистских подачек и требует реформ. Если это так, то власти никуда не деться: ей придется быть умной, честной, принципиальной, последовательной и решительной. Но лично меня насторожила одна мелочь. Пресс-конференция президента была посвящена "Стратегии реформ-2020". Петр Алексеевич анонсировал реформы в 60 направлениях с акцентом на восьми макропроблемах: антикоррупционная реформа; судебная; правоохранительных органов; децентрализация; налоговая; дерегуляционная; реформа безопасности и обороны; плюс две госпрограммы — энергонезависимости и конвертации украинского имиджа в мировые инвестиции. Из 28 журналистов, задававших вопросы, не было ни одного (!), кто помог бы пролить свет на представление президента о реформах в каком-либо из упомянутых направлений. И только один (!) представитель общественной организации поинтересовался президентским виденьем децентрализации.

Журналисты — это нервные окончания общества. Может поэтому пока, к сожалению, не стоит переоценивать осознанный запрос на реформы? Хотя, поманить электорат перспективами сияющих вершин 2020 года, находящегося за пределами президентского срока, — можно. Ведь что стоит за анонсированными цифрами, процентами и "разами" — практически никому не понятно. Ну, например, мало кто понял, что намерением к 2020 г. выделять на армию 5% ВВП и повысить ее численность в 2,5 раза, а значит до полумиллиона — Петр Порошенко четко дал понять, что Украина отказалась от перспективы вступления в НАТО.

Кстати, история с отменой внеблокового статуса тоже показательна. 24 сентября президент указом ввел в действие решение экстренного заседания СНБО "О безотлагательных действиях по обеспечению обороноспособности Украины", проведенного... 28 августа. В этом решении — требование к Кабмину внести законопроект об отмене законодательно закрепленного Януковичем внеблокового статуса. Пикантность ситуации в том, что сразу после заседания СНБО правительство внесло в парламент законопроект об отмене внеблоковости. Но эмиссары президента сделали все, чтобы этот закон не попал в зал. Чтобы Путина не огорчать? И он не попал.

Но мы отвлеклись. Основная причина обращения к риторике реформ, связана не с затишьем на фронте, и даже не с выборами, она связана с деньгами. Если Запад не даст денег, то зачем ключи от дверей и сейфов? А Запад, уставший от криков "Волки! Волки!" и "Овцы! Овцы!" и совсем запутавшийся в нашей героическо-миролюбивой политике, решил твердо встать на знакомую ему коммуникационную платформу: "Реформы — где?". Без реформ — ни кредитов, ни Плана Маршалла (хоть с инвестфондами, хоть с бюджетными пулами, хоть с льготными кредитами). Вот такой вот жесткий стимул, который, по большому счету, нужно приветствовать. Равно как и постепенное осознание западными партнерами необходимости прикомандирования стража к каждому, передаваемому украинской власти доллару. Однако при этом, все-таки хотелось бы думать, что суть пока еще пиар-реформ к моменту формирования нового большинства и правительства будут осознаны их реализаторами. А сами реализаторы будут способны отстаивать украинские интересы, а не бездумно принимать предложения доноров и напяливать на особенную страну бездушно стандартные одежки от МВФ, как это было в первые полгода новой украинской власти.

Если президент достигнет цели и получит собственное большинство и правительство, то, с высокой вероятностью, премьер-министра-петра-порошенко будут звать Владимир Гройсман. Это план вполне жизнеспособен в случае, если половина избирателей по-прежнему путает золотое с блестящим. Если же изменения в сознании произошли, то президентской силе придется искать партнера для создания коалиции. Что-то мне подсказывает, что слоган кампании Блока Петра Порошенко "Час єднатися!" готовит нас к широкой коалиции. Если Запад будет настаивать, то мы опять увидим политический марьяж Порошенко и Яценюка. Если он устал от обоих, то другая сторона внешнеполитического влияния поспособствует альянсу, например, с политической силой Сергея Тигипко. В принципе и первые, и вторые — люди не чужие, понимающие, на Банковую вхожие. Разница в окрасе оперения, служащая для разметки электоральной территории, никого не смущает. Вопрос в долях.

Кости возможных альянсов будут еще десятки раз перемыты. Петр Алексеевич сотню раз пожалеет о том, что сохранил мажоритарную составляющую, с которой дорого и крайне сложно было справляться даже президентам, официально имеющим полномочия Конституции 1996 г. Важно не это. Важно не казаться, а быть реформатором. Важно, чтобы внутри и снаружи парламента формировались и множились силы, создающие и стягивающие корсет, придающий украинской власти состояние прямоходящего человека.

Важно не забрасывать ножку на второй срок президентства, а "сгореть" в операционной — удаляя, имплантируя, резекцируя, реанимируя организм украинского государства, общество и экономику, чьи болезни обострились, а до этого копились годами, десятилетиями, а некоторые — веками. И если справиться с этим, то можно стать Фениксом. А если это только имитировать, то государство рискует превратиться в пепел, а президент — в чучело Феникса.

Юлия Мостовая, Зеркало недели